Не капай мне на мозги что голова болит

7. Жора, подержи мой макинтош.
1973 год, г. Ленинград.

(2:28)Я с детства был испорченный ребенок, боже ж мой!
На папу и на маму не похож.
Я женщин обожал уже с пелёнок – ша!
Жора, подержи мой макинтош!

Однажды, в очень хмурую погоду,
Я понял, что родителям негож.
Собрав свои пожитки, ушёл от них я к ворам!
Жора, подержи мой макинтош!
Собрав свои пожитки, ушёл от них я к ворам – ша!
Жора, подержи мой макинтош!

Канаю раз с Кирюхою на дельце,
Увидел я на улице дебош.
А, ну-ка, по Одесски всыплем им перца!
Ша! Жора, подержи мой макинтош!
А, ну-ка, по Одесски всыплем им перца – ша!
Жора, подержи мой макинтош!

Ударом сбит и крюкаю я в луже, то есть – хрюкаю,
На папу и на маму не похож.
А Жоре подтянули галстук тоже!
И шлепнули вдобавок макинтош.
А Жоре подтянули галстук тоже!
И шлепнули вдобавок макинтош.

Я с детства был испорченный ребёнок, боже ж мой!
На папу и на маму не похож.
Я женщин обожал уже с пелёнок!
Ша! Жора, подержи мой макинтош!
Я женщин обожал уже с пелёнок!
Ша! Жора, подержи мой макинтош!

(3:20)Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись под метелью белой?
Или, что увидел? Или, что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.
Иль, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.
А писал я ныне, что-то стал не стойкий,
Не дойду до дома, с дружеской попойки.
Не дойду до дома, с дружеской попойки.
Там он встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни про метель да ветер.
Распевал им песни про метель да ветер.
Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а совсем зеленым.
И утратив скромность, одуревшим в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.
Как жену чужую, обнимал березку.

(2:55)Как-то по проспекту, с Манькой я гулял,
Фонариком в полсвета, дорожку освещал.
И, чтоб было весело с Манькой нам идти,
В кабачок Печерского решили мы зайти.

Захожу в пивную, сажуся я за стол,
И кидаю кепи прямо я на стол.
Спрашиваю Маньку: – Что ж ты будешь пить?
А она зашаривает: – Голова болит!

– Не капай мне на мозги, что у тебя болит,
Я же ж тебя спрашиваю, шо ж ты будешь пить?
Пельзенское пиво, самогон, вино,
Душистую фиалку, али ничего?

Выпили мы пива, а потом по сто,
И заговорили, про это, да, и про то.
А, когда мне Пльзень, в голову вступил,
Я, о нежных чувствах с ней заговорил.

– Дура, Манька, дура! Чего ж ты еще ждешь?
Лучше в мире парня, право не найдешь!
Али я не очень, али не красив?
Али те не нравится, да, мой аккредитив?

Ну, и черт с тобою! Люби сама себя!
Я найду другую, плевал я на тебя!
Кровь во мне остыла, я сейчас уйду,
И на Дерибасовской я дурочку найду!
Ну, и черт с тобою! Люби сама себя!
Я найду другую, плевал я на тебя!
Кровь во мне остыла, я сейчас уйду,
И на Дерибасовской я дурочку найду!

(2:46)Шел солдат по Европе войной,
Он отстаивал край свой родной.
И, когда он в пути тосковал,
То всегда, и везде повторял:

– Ах, девушки, девушки, милые,
Каких только я не встречал.
Румынок, болгарок и чешек,
Но, краше своей не встречал!
– Ох, девушки, девушки, милые,
Ну, каких только я не встречал.
Румынок, болгарок и чешек,
Но, краше своей не встречал!

Но, война, нас всё дальше звала,
Меня ждали другие дела.
И, когда я в пути тосковал,
То всегда, и везде повторял:

– Ах, девушки, девушки, милые,
Каких только я не встречал.
Румынок, болгарок и чешек,
Но, краше своей не встречал!
– Ах, девушки, девушки, милые,
Каких только я не встречал.
Румынок, болгарок и чешек,
Но, краше своей не встречал!

И, когда возвратился домой,
И увидел я край свой родной.
То в душе все равно тосковал,
И другим, как всегда напевал:

– Ох, девушки, девушки, милые,
Каких только я не встречал.
Румынок, болгарок и чешек,
Но, краше своей не встречал!
– Ох, девушки, девушки, милые,
Каких только я не встречал.
Румынок, болгарок и чешек,
Но, краше своей не встречал!

(2:46)Выткался на озере алый цвет зари,
На бору со стонами плачут глухари.
Плачет гдей-то иволга, схоронясь в дупло,
Только мне не плачется, на душе светло.

Знаю – выйдешь к вечеру за кольцо дорог,
Сядем, в копну свежую, под соседний стог.
Зацелую, до пьяна, изомну как цвет,
Цельному от радости, пересудов нет.

Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты,
Унесу я пьяную до утра в кусты.
Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты,
Унесу я пьяную до утра в кусты.

Утром ты умоешься ледяной водой,
А потом не девушкой ты пойдёшь домой.
Превратишься в женщину с грустью и тоской,
И опять свидания не найдешь со мной.

И пускай со звонами плачут глухари,
И тоска весёлая в прелестях зари.
Плачет гдей-то иволга, схоронясь в дупло,
Только мне не плачется, на душе светло.
Плачет гдей-то иволга, схоронясь в дупло,
Только мне не плачется, на душе светло.

(5:19)Есть одна хорошая песня у соловушки,
Песня панихидная по моей головушке.
Песня панихидная по моей головушке.
Пейте, пейте, в юности, пейте же без промаха,
Все равно, любимая, отцветет черемухой.
Пейте, пейте, в юности, пейте же без промаха,
Все равно, любимая, отцветет черемухой.

Думы, мои думы, боль в висках и темени,
Промотал я молодость, без поры, без времени.
Промотал я молодость, без поры, без времени.
Пейте, пейте, в юности, пейте же без промаха,
Все равно, любимая, отцветет черемухой.
Пейте, пейте, в юности, пейте же без промаха,
Все равно, любимая, отцветет черемухой.

Как случилось это, сам не понимаю,
Ночью жесткую подушку к сердцу прижимаю.
Ночью жесткую подушку к сердцу прижимаю.
Пейте, пейте, в юности, пейте же без промаха,
Все равно, любимая, отцветет черемухой.
Все равно, любимая, отцветет черемухой.

Лейся песня звонкая, вылетает трелью,
В темноте мне кажется…,
В темноте мне кажется, обнимаю милую.
Пейте, пейте, в юности, пейте же без промаха,
Все равно, любимая, отцветет черемухой.
Все равно, любимая, отцветет черемухой.

За окном гармошка, и сиянье месяца,
Только знаю, милая, никогда не встретимся.
Только знаю, милая, никогда не встретимся.
Пейте, пейте, в юности, пейте же без промаха,
Все равно, любимая, отцветет черемухой.
Все равно, любимая, отцветет черемухой.

Эх, любовь, калинушка, кровь – заря вишневая,
Как гитара старая, и, как песня новая.
Как гитара старая, и, как песня новая.
Пейте, пейте, в юности, пейте же без промаха,
Все равно, любимая, отцветет черемухой.
Все равно, любимая, отцветет черемухой.

Теми же улыбками, радостью и скуками,
Что не велось с бедами, то поется скуками.
Пейте, пейте, в юности, пейте же без промаха,
Все равно, любимая, отцветет черемухой.
Все равно, любимая, отцветет черемухой.

Я отцвел, не знаю, где пьянки, то быть ссоре,
В молодости нравился, а теперь оставили.
В молодости нравился, а теперь оставили.
Пейте, пейте, в юности, пейте же без промаха,
Все равно, любимая, отцветет черемухой.
Все равно, любимая, отцветет черемухой.

Потому хорошая песня у соловушки,
Песня панихидная о моей головушке.
Песня панихидная о моей головушке.
Пейте, пейте, в юности, пейте же без промаха,
Все равно, любимая, отцветет черемухой.
Все равно, любимая, отцветет черемухой.

(0:47)По аллеям тенистого парка,
С пионером гуляла вдова.
Пионера вдове стало жалко,
И она пионеру дала. Кило конфет!
Пионеру дала, пионеру вдова,
Объясните, друзья, этот факт.
А, потому что из нас,
Каждый молод сейчас,
В нашей юной прекрасной стране.
А, потому что из нас,
Каждый молод сейчас,
В нашей юной прекрасной стране.

(2:44)Я по тебе соскучилась, Серега!
Истосковалась по тебе, сыночек мой.
Ты пишешь мне, что ты скучаешь тоже,
И в сентябре вернешься ты домой.

Ты пишешь мне, что ты по горло занят,
А, город, выглядит суровым.
А, вот, у нас на Родине, в Рязани,
Вишневый сад расцвел, как белый дым.

А, там, вдали, за дальнем косогором,
Плывет, качаясь, в небе полная луна.
А по вечерам поют девчата хором,
И по тебе тоскует не одна.

Придешь домой, облепят словно пчелки:
– Скажи нам, тетенька, когда придет Сергей?
А у одной, поблескивают слезы,
Тоска печаль давно минувших дней.

Пришла весна, и выгнали скотинку,
Заколосилась в поле сочная трава.
А под окном кудрявую рябину,
Отец срубил по пьянке на дрова.
А под окном кудрявую рябину,
Отец срубил по пьянке на дрова.

Но, и, как по тебе соскучилась, Сережа!
Истосковалась по тебе, сыночек мой.
Ты пишешь мне, что ты скучаешь тоже,
И в сентябре вернешься ты домой.

(2:22)Да, теперь решено без возврата,
Я покинул родные поля.
Уж не будут листвою крылатой,
Надо мною звенеть тополя.

Низкий дом без меня ссутулился,
Старый пес мой давно издох.
На Московских изогнутых улицах,
Умереть, знать, ссудил мне Бог.

Я люблю этот город из вязовый,
Пусть обрюзг он, и пусть дрязг.
Золотая дремотная Азия,
Ополчилась на куполах.

А, когда ночью светит месяц,
Когда светить он знает как.
Я иду, головою свесись,
Переулком в знакомый кабак.

Шум… В этом логове жутком,
Но всю ночь на пролет до зари.
Я читаю стихи проституткам,
И с бандитами жарю спирт.

Сердце бьется все чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад.
Я такой же, как, Вы, пропащий,
Мне уже не уйти назад.

Низкий дом без меня ссутулился,
Старый пес мой давно издох.
На Московских изогнутых улицах,
Умереть, знать, ссудил мне Бог.

Да, теперь решено без возврата,
Я покинул родные поля.
Уж не будут листвою крылатой,
Надо мною звенеть тополя.

(3:01)Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив.
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.

Молодая с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала,
Сколько рук ты помнишь, сколько губ?

Знаю я, они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня.
Многим ты садилась на колени,
А, теперь сидишь, вот, у меня.

Пусть твои полузакрыты очи,
И ты думаешь о ком-то другом.
Я и сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом.

Этот пыл не называй судьбою,
Легко думная, вспыльчивая связь.
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.

Да, и ты пойдешь своей дорогой,
Распылять безрадостные дни.
Только не целованных не трогай,
Только не горевших не мани.

И, когда с другим по переулку,
Ты пройдешь, болтая про любовь.
Может быть, я выйду на прогулку,
И с тобою встретимся мы вновь.
(Смикш.).

Итого: 28 минут 28 секунд.